Иван Лищина, МинЮст – о пираньях и ЕСПЧ (ВДЗЗ)
После того, как Иван Лищина стал заместителем министра юстиции, офис представителя по делам ЕСПЧ увеличился с 25 человек до 50. Они ведут два крупнейших в истории Украины спора против России — по Донбассу и Крыму.
ВДЗЗ — это серия чудесных интервью с представителями юридической песочницы. Их каждый понедельник пилят для вас Юридична Газета вместе с Dima Gadomsky🐸 на ютуб канале skrypin.ua. А это — еще один способ подсунуть вам видео и заставить, штоле, посмотреть его целиком.
Читнути солов’їною мовою.
О службе в Минюсте
В Минюст я пришел в середине 2016 года, когда узнал, что дела по Крыму и Донбассу подвисают. У меня было неприятное чувство, что я не делаю для страны то, что могу. Бегаю я плохо, стреляю еще хуже, так что помочь я мог только тем, что делаю сейчас.
Вообще, Минюст в ЕСПЧ представляет Украину сам. Но в делах против России по Донбассу и Крыму исключение, тут нас будет представлять Бэн Эммерсон, очень крутой юрист в делах о вооруженных конфликтах. Он представлял Грузию против России, Кипр против Турции, Хорватию против Сербии. Он специализируется на защите пострадавших против агрессора.
Была у меня идиотская мысль, что мне это все легко дастся. Совсем не легко.
В бизнесе мы привыкли к проектной работе, где есть начало проекта и есть его конец. На государственной службе все не так. Процесс ради процесса составляет 90% работы. Было трудно изменить этот подход у моих подчиненных и заставить их работать на результат.
Моих пираний [пираниями Иван называет своих сотрудников — примечание Мертвых] нужно было сперва научить, потренировать на ком-то, дать им почувствовать кровь.
Глупый был, думал, что за полгода все закончу и вернусь в бизнес. За полгода мне даже первую подачу (по Крыму) не удалось сделать.
Подача против Российской Федерации получилась с сарказмом.
Не перевариваю канцеляризмы.
Когда наши корабли задерживают в прямом эфире, я не могу сидеть и смотреть. Мы начали готовить наш межгос еще до того, как корабли окончательно захватили.
Я никого не увольнял, когда пришел в Минюст. Но много кто уволился сам, потому что темп работы перестал быть похож на государственную службу.
Сейчас в офисе уполномоченного по делам ЕСПЧ 50 человек. Мы как юридическая фирма, только с невысокими зарплатами, но невероятно интересными делами.
Руководитель управления (это по меркам юридического рынка синиор) зарабатывает у меня 1000–1200 долларов.
Возможно, людей в Минюсте держат интересные дела, которые они фиг получат в юридическом бизнесе. А может они не уходят потому, что им интересно, сколько еще я протяну в таком темпе.
Российская сторона какой-то промежуток времени присылала в ЕСПЧ документы, написанные на смешном МГИМО инглиш. Сейчас английский совсем другой, видно, что работает барристер.
О бизнесе
Работа в бизнесе очень отличается от работы на государственной службе. В бизнесе есть четкие критерии результата. Заработал деньги — молодец. Выиграл дело в английском арбитраже против английского барристера — дважды молодец. На государственной службе все не так четко и бывает, теряешь ориентир, для чего же ты тут работаешь.
У меня план вернуться в бизнес. Три компании изъявили интерес. Решения еще не принял.
Самая лучшая экспертиза по представительству в ЕСПЧ у правозащитных организаций и у частнопрактикующих адвокатов. Когда-то у Салкома была сильная практика (дело Укртрансавто-Герей, которое вел Дима Супрун), но есть ли она все еще, я не уверен.
У юридических фирм нет сильных практик по ЕСПЧ, потому что это не бизнесовая тема. Дела интересные, но интересные только для частно-практикующих.
Документ должен быть fun to read для судьи.
Про тот самый скандал
Из Astapov Lawyers я ушел потому, что долго ждал предложения о партнерстве. А когда предложение должн было прозвучать, управляющий партнер, слегка подвыпивши, сказал мне “нужно еще пару годков поработать”.
То, что я ушел из Astapov Lawyers, сыграло им на руку, потому что они смогли повесить все на меня.
[о конфликте можно почитать тут]
Когда Astapov Lawyers свалили вину на меня, я даже немного ощущал себя героем, который принес в жертву свою репутацию и спас честь мундира.
Я их понимаю, они спасали бизнес. Я не уверен, что смог бы поступить так же со своим сотрудником.
Первоисточник —